Став монахом, Мендель наконец-то был избавлен от вечной нужды и заботы о куске хлеба. Его не оставляло желание продолжить образование, и в 1851 г. настоятель отправил его изучать естественные науки в Венский университет. Но здесь его ожидала неудача. Мендель, который войдёт во все учебники биологии как создатель целой науки — генетики, провалился именно на экзамене по биологии. Мендель великолепно разбирался в ботанике, но его знания по зоологии были явно слабоваты. Когда его попросили рассказать о классификации млекопитающих и их хозяйственном значении, он описал такие необычные группы, как «звери с лапами» и «когтеногие». Из «когтеногих», куда Мендель зачислил только собаку, волка и кошку, «хозяйственное значение имеет только кошка», ибо она «питается мышами» и «её мягкая красивая шкурка перерабатывается скорняками».

Провалившись на экзамене, расстроенный Меидель оставил мечты о получении диплома. Однако, и не имея его, Мендель как помощник учителя преподавал физику и биологию в реальной школе в Брюнне.

В монастыре он стал всерьёз заниматься садоводством и выпросил себе у настоятеля под садик небольшой огороженный забором участок — 35x7 метров. Кто бы мог предположить, что на этом крохотном участке будут установлены всеобщие биологические законы наследственности? Весной 1854 г. Мендель высадит здесь горох.

А ещё раньше в его монашеской келье появятся ёж, лисица и множество мышей — серых и белых. Мендель скрещивал мышей, наблюдал, какое получалось потомство. Быть может, сложись судьба иначе, оппоненты позднее называли бы законы Менделя не «гороховыми», а «мышиными»? Но монастырское начальство проведало об опытах брата Грегора с мышами и распорядилось — мышей убрать, чтобы не бросать тень на репутацию монастыря.

Тогда Мендель перенёс свои опыты на горох, росший в монастырском садике. Позднее он шутливо говорил своим гостям:

— Не хотите ли посмотреть на моих детей?

Удивлённые гости шли вместе с ним в сад, где он указывал им на грядки с горохом.

Научная добросовестность заставила Менделя растянуть свои опыты на долгие восемь лет. В чём же они заключались? Мендель хотел выяснить, как наследуются из поколения в поколение различные признаки. У гороха он выделил несколько (всего семь) чётких признаков: гладкие или морщинистые семена, красная или белая окраска цветка, зелёный или жёлтый цвет семян и бобов, высокое или низкое растение и т. д.

Восемь раз цвёл горох в его садике. На каждый гороховый кустик Мендель заполнял отдельную карточку (10 000 карточек!), где была приведена подробная характеристика растения по этим семи пунктам. Сколько тысяч раз Мендель переносил пинцетом пыльцу одного цветка на рыльце пестика другого! В течение двух лет Мендель кропотливо проверял чистоту линий гороха. Из поколения в поколение в них должны были проявляться только одни и те же признаки. Затем стал скрещивать растения с различными признаками, получать гибриды (помеси).

Что он выяснил?

Если одно из растений-родителей имело зелёные горошины, а второе — жёлтые, то все горошины их потомков в первом поколении будут жёлтыми.

Пара растений с высоким стеблем и низким стеблем даст потомство первого поколения только с высоким стеблем.

Пара растений с красными и белыми цветками даст потомство первого поколения только с красными цветками. И так далее.

Быть может, всё дело в том, от кого именно — «отца» или «матери» — получили потомки свои признаки? Ничего подобного. Как это ни удивительно, но это не имело ни малейшего значения.

Итак, Мендель точно установил, что признаки «родителей» не «сливаются» воедино (красные и белые цветки не превращаются у потомков этих растений в розовые). Это было важное научное открытие. Чарлз Дарвин, например, считал иначе.

Господствующий в первом поколении признак (например, красные цветы) Мендель назвал доминантным, а «отступающий» признак (белые цветки) — рецессивным.

Что же произойдёт в следующем поколении? Оказывается, у «внуков» вновь «всплывут на поверхность» подавленные, рецессивные признаки их «бабушек» и «дедушек». На первый взгляд воцарится невообразимая путаница. К примеру, цвет семян будет в «дедушку», окраска цветов — в «бабушку», а высота стебля — снова в «дедушку». И у каждого растения — по-разному. Как во всём этом разобраться? Да и мыслимо ли это?

Сам Мендель признал, что для решения этого вопроса «требовалось известное мужество».


Грегор Иоганн Мендель.

Блестящая находка Менделя заключалась в том, что он не стал изучать прихотливые комбинации, сочетания признаков, а рассмотрел каждый признак отдельно.

Он решил точно подсчитать, какая часть потомков получит, например, красные цветки, а какая — белые, и установить числовое соотношение по каждому признаку. Это был совершенно новый подход для ботаники. Настолько новый, что опередил развитие науки на целых три с половиной десятилетия. И оставался всё это время непонятым.

Числовое соотношение, установленное Менделем, было довольно неожиданным. На каждое растение с белыми цветками приходилось в среднем три растения с красными. Почти точно — три к одному!

При этом красная или белая окраска цветков, например, никак не влияет на жёлтый или зелёный цвет горошин. Каждый признак наследуется независимо от другого.

Но Мендель не только установил эти факты. Он дал им блестящее объяснение. От каждого из родителей зародышевая клетка наследует по одному «наследственному задатку» (позднее их назовут генами). Каждый из задатков определяет какой-то признак — например, красную окраску цветков. Если в клетку попадают одновременно задатки, определяющие красную и белую окраску, то проявляется только один из них. Второй же остаётся скрытым. Чтобы вновь проявился белый цвет, необходима «встреча» двух задатков белой окраски. Согласно теории вероятности, в следующем поколении это произойдёт один раз на каждые четыре сочетания. Отсюда и соотношение «3 к 1».


Аббатский герб Грегора Менделя.
На одном из полей щита на гербе — цветок гороха.

И наконец, Мендель сделал вывод о том, что открытые им законы распространяются на всё живое, ибо «единство плана развития органической жизни стоит вне сомнения».

В 1863 г. знаменитая книга Дарвина «Происхождение видов» была издана на немецком языке. Мендель внимательно проштудировал этот труд с карандашом в руках. И высказал своему коллеге по Брюннскому обществу естествоиспытателей Густаву Нисслю итог своих размышлений:

— Это ещё не всё, ещё чего-то не хватает!

Ниссль был ошарашен такой оценкой «еретического» труда Дарвина, невероятной в устах благочестивого монаха.

Мендель тогда скромно умолчал о том, что, по его мнению, он уже открыл это «недостающее». Теперь мы знаем, что так оно и было, что открытые Менделем законы позволили осветить многие тёмные места теории эволюции (см. ст. «Эволюция»). Мендель прекрасно понимал значение сделанных им открытий. Он был уверен в торжестве своей теории и с удивительной выдержкой его готовил. О своих опытах он молчал целых восемь лет, пока не убедился в достоверности полученных результатов.

И вот, наконец, наступил решающий день — 8 февраля 1865 г. В этот день Мендель сделал доклад о своих открытиях в Брюннском обществе естествоиспытателей. Коллеги Менделя с удивлением слушали его доклад, пересыпанный подсчётами, неизменно подтверждавшими соотношение «3 к 1».

Какое отношение к ботанике имеет вся эта математика? У докладчика явно не ботанический склад ума.

И потом, это настойчиво повторяющееся соотношение «три к одному». Что за странные «магические цифры»? Уж не пытается ли этот монах-августинец, прикрывшись ботанической терминологией, протащить в науку что-то вроде догмата Пресвятой Троицы?

Доклад Менделя был встречен недоуменным молчанием. Ему не было задано ни единого вопроса. Мендель, вероятно, был готов к любой реакции на свой восьмилетний труд: удивлению, недоверию. Он собирался предложить коллегам перепроверить свои опыты. Но не мог же он предвидеть такого глухого непонимания! Право, было от чего прийти в отчаяние.

Через год вышел в свет очередной том «Трудов Общества естествоиспытателей в Брюнне», где в сокращении был опубликован доклад Менделя под скромным названием «Опыты над растительными гибридами».

Работа Менделя попала в 120 научных библиотек Европы и Америки. Но лишь в трёх из них за последующие 35 лет чья-то рука раскрыла запылённые томики. Три раза труд Менделя был коротко упомянут в различных научных работах.

Кроме того, Мендель собственноручно разослал 40 оттисков своей работы некоторым видным ботаникам. Ответное письмо Менделю прислал лишь один из них, знаменитый биолог из Мюнхена Карл Нэгели. Своё письмо Нэгели начинал фразой о том, что «опыты с горохом не завершены» и «их следует начать сначала». Начать заново колоссальный труд, на который Мендель затратил восемь лет жизни!

Нэгели посоветовал Менделю заняться опытами с ястребинкой. Ястребинка была самым любимым растением Нэгели, он даже написал о ней особый труд — «Ястребинки Центральной Европы». Вот если удастся на ястребинке подтвердить результаты, полученные на горохе, тогда...

Мендель взялся за ястребинку, растение с крохотными цветками, с которыми ему так трудно было работать при его близорукости! И что самое неприятное — законы, установленные в опытах с горохом (и подтверждённые на фуксии и кукурузе, колокольчиках и львином зеве), на ястребинке не подтверждались. Сегодня мы можем добавить: и не могли подтвердиться. Ведь развитие семян у ястребинки происходит без оплодотворения, чего не знали ни Нэгели, ни Мендель.

Позднее биологи говорили, что совет Нэгели задержал развитие генетики на 40 лет.

В 1868 г. Мендель оставил свои опыты по выведению гибридов. Тогда же он был избран на высокий пост настоятеля монастыря, который занимал до конца жизни. Незадолго до смерти (1 октября

1883 г. ), как бы подводя итог своей жизни, он сказал:

«Если мне и приходилось переживать горькие часы, то прекрасных, хороших часов выпало гораздо больше. Мои научные труды доставили мне много удовлетворения, и я убеждён, что не пройдёт много времени — и весь мир признает результаты этих трудов».

Скончался Грегор Иоганн Мендель 6 января 1884 г.

Полгорода собралось на его похороны. Произносились речи, в которых перечислялись заслуги покойного. Но, как это ни удивительно, ни слова не было сказано о том биологе Менделе, которого знаем мы.

Все бумаги, оставшиеся после смерти Менделя, — письма, ненапечатанные статьи, журналы наблюдений — были брошены в печь.

Но Мендель не ошибся в своём пророчестве, сделанном за 3 месяца до смерти. И через 16 лет, когда имя Менделя узнал весь цивилизованный мир, потомки бросились разыскивать случайно уцелевшие от пламени отдельные странички его записей. По этим обрывкам они воссоздавали жизнь Грегора Иоганна Менделя и удивительную судьбу его открытия, о которых мы рассказали