Пастер всегда стремился к тому, чтобы его работы непосредственно служили людям, отвечали их насущным нуждам. Он прекрасно знал, какую огромную роль играет виноделие во Франции, и сам любил доброе вино. Вопрос о «болезнях» вина давно интересовал виноделов и учёных разных стран: за полвека до Пастера Академия во Флоренции предложила премию за его разрешение. Но премия осталась невостребованной.

Пастер стал изучать процесс брожения. В то время многие учёные считали, что брожение — чисто химическое явление. Пастер сделал неожиданный вывод о том, что брожение может происходить только в присутствии живых организмов — дрожжей. Дрожжи — особая группа грибов (см. ст. «Дрожжи»). Значит, брожение — биологическое явление.

Что же вызывает порчу вина? Оказывается, когда в вино вместе с дрожжами попадают бактерии, они могут вытеснить дрожжи и превратить вино в уксус, сделать его вязким, придать ему горький вкус и т. д.

Чтобы предохранить вино от порчи, Пастер предложил сразу же после брожения подогревать его до 60—70° С, не доводя до кипения. Вкус вина при этом сохраняется, а бактерии погибают.

Этот приём теперь известен повсюду под названием пастеризации. Так обрабатывают молоко, вино, пиво.

Исследуя брожение, Пастер одновременно открыл возможность жизни без кислорода. Так живут, в частности, маслянокислые бактерии, делающие горьким вино, пиво, молоко. Организмы, которым не нужен или даже вреден кислород, называют анаэробными.

Вслед за изучением брожения Пастера заинтересовал вопрос о микроорганизмах вообще. Возможно, они способны вызывать не только «болезни» вина, но и заразные болезни человека? В это время у Пастера умерла от тифа маленькая дочь Жанна. Быть может, это тоже подтолкнуло учёного к дальнейшему изучению микробов.

В это время Парижская академия наук объявила конкурс на лучшее решение вопроса о том, происходит ли в обычных условиях самозарождение жизни.


Луи Пастер в своей лаборатории.

Пастер решил доказать, что даже микробы могут возникнуть только от других микробов, т. е. самозарождения не происходит. Его предшественники (об их работах рассказано в статье «Происхождение и развитие жизни») уже показали это. Итальянский учёный Ладзаро Спалланцани (кстати, этот учёный даже своё сердце после смерти завещал отдать для научных исследований, что и было сделано) в XVII в. кипятил бульон в запаянном сосуде. Такой бульон не портился, бактерии в нём не появлялись.

Но оппоненты Спалланцани отвечали, что просто в закрытый сосуд не может проникнуть некая «жизненная сила», благодаря которой происходит самозарождение. Пастер решил опровергнуть этот нелепый аргумент с помощью простого и остроумного опыта. Он решил повторить тот же опыт в открытом сосуде!

Для этого он сделал свои знаменитые стеклянные сосуды с длинным тонким горлышком, изогнутым в форме лебединой шеи. Горлышко он оставил открытым и в таком сосуде прокипятил бульон. Мнимой «жизненной силе» в сосуд проникнуть теперь ничто не мешало. А вот реальные бактерии туда попасть не могли — они оседали на изгибах горлышка вместе с пылью.

Бактерии в бульоне так и не завелись, он остался чистым. Так Пастер блестяще доказал, что даже бактерии не зарождаются сами, а могут происходить только от других бактерий.

В 1863 г. Пастер разрешил ещё одну практическую сельскохозяйственную проблему. Он выяснил точную причину двух болезней шелковичных червей. Болезни эти вызывались бактериями, и Пастер нашёл методы борьбы с ними. Как говорили жители южной Франции, где развито шелководство, за это ему следовало бы поставить памятник из чистого золота.

После этой работы в 1868 г. с Пастером произошло несчастье — кровоизлияние в мозг. Его мозг оказался наполовину разрушен болезнью, левую половину тела навсегда парализовало. Во время болезни учёный узнал, что в ожидании его смерти прервана постройка его новой лаборатории. Пастер разозлился, и у него появилось страстное желание жить. Он вернулся к научной работе, жалуясь лишь, что «продуктивность мозга значительно снизилась».

Но самые замечательные открытия ещё ждали его впереди. Он стал изучать заразные болезни человека и животных. Пастер был убеждён, что возникают они не «сами собой» и не от «дурного воздуха», а вызываются микробами.

Он выделил возбудителей многих заболеваний животных и человека. Бактерию — возбудителя сибирской язвы, ранее обнаруженную Кохом (см. ст. «Роберт Кох»), он более 40 раз пересевал на питательной среде. И после этого она сохранила свою способность заражать скот. Но ещё больше заинтересовало учёного явление, которое он наблюдал при изучении возбудителя куриной холеры. На воздухе эти бактерии «ослаблялись», и заражённая ими курица не погибала. После заражения такой ослабленной бактерией она уже не могла заболеть куриной холерой.

Будучи необычайно проницательным человеком, Пастер понял, что, прививая ослабленных возбудителей, можно создавать у организма невосприимчивость (иммунитет) к болезни.

Прививочный материал Пастер назвал вакциной в знак уважения к заслугам своего предшественника Эдварда Дженнера, создавшего вакцину против чёрной оспы (см. ст. «Эдвард Дженнер»).

Многие французские врачи пренебрежительно относились к открытиям «какого-то химика Пастера». Чтобы доказать свою правоту, Пастер поставил опыт, сопровождавшийся публичным показом. Климент Тимирязев в своём очерке о Пастере так рассказывает об этом впечатляющем эксперименте:

«Получив в своё распоряжение стадо овец в 50 штук, он сделал 25 из них несколько предварительных прививок ослабленной заразы.

31 мая в присутствии многочисленных и в большинстве недоверчиво настроенных зрителей он привил всем 50 овцам сибирскую язву в её самой смертельной форме и пригласил всех присутствующих вернуться через 48 часов, объявив вперёд, что 25 животных они застанут уже мёртвыми, а 25 целыми и невредимыми. Даже друзья Пастера были испуганы его самоуверенностью.

Но пророчество исполнилось буквально. Собравшимся в Пулье-ле-Форт 2 июня представилась такая картина: 22 овцы лежали мёртвыми, две умерли у них на глазах, а третья к ночи; остальные 25 были живы и здоровы. Скептицизм врагов, опасение друзей уступили место взрыву безграничного восторга. И действительно, с тех пор, что свет стоит, не было видано ничего подобного ».

Наконец, самым впечатляющим триумфом Луи Пастера стало открытие вакцины против бешенства. (Об этой смертельной болезни человека и животных рассказывается в статье «Вирусы». )

Пастер решил исследовать бешенство, когда стал свидетелем смерти от этой болезни девочки, искусанной бешеной собакой. Его потрясла её трагическая гибель.

Вирус — возбудитель бешенства был невидим в тогдашние микроскопы. Пастер почти ничего не знал и не мог знать о нём, кроме того, что он вызывает это заразное заболевание. Поразительно, что, сражаясь с невидимым противником фактически «вслепую», великий учёный сумел выйти из борьбы победителем.

Было известно, что бешенство поражает в первую очередь нервную систему. Пастер взял кусочек мозга погибшей от бешенства собаки и ввёл его в мозг кролика. После смерти кролика кусочек его мозга был введён с помощью шприца в мозг следующего кролика — и так более 100 раз. Затем возбудитель был привит собаке. За время «пересевов» в организмы кроликов возбудитель стал неопасен для собаки.

Но, конечно, Пастер не мог ставить опыты по прививке бешенства на человеке. В марте 1885 г. он писал своему другу: «Я всё ещё не решаюсь попробовать лечить людей. Право же, я готов заразить самого себя, а потом приостановить развитие болезни — так хочется убедиться в правильности моих опытов!» К решающему шагу Пастера подтолкнула сама жизнь.

Знаменательный день для науки наступил 6 июля 1885 г. За два дня до этого в эльзасской деревушке Штейге девятилетний Йозеф Мейстер отправился в школу в соседнее селение. Но по дороге кто-то напал на мальчика сзади и сбил его с ног. Обернувшись, он увидел оскаленную морду бешеной собаки. Навалившись на ребёнка и брызжа слюной, собака много раз укусила его. Случайный прохожий сумел прогнать взбесившегося пса. Но 14 ран, хоть и не угрожали непосредственно жизни мальчика, не оставляли сомнения в том, что ребёнок обречён на неминуемую смерть от бешенства. Убитая горем мать привезла Иозефа в Париж к Пастеру. Ей сказали, что это единственный человек, который сможет его спасти.

Весь день Пастер мучительно размышлял. Шансов выжить без прививки у мальчика не было. Но если он погибнет после прививки, под сомнением окажется сам метод. К тому же у Пастера не было врачебного диплома! В случае гибели мальчика его могли привлечь к суду.

И всё-таки учёный решился попробовать. Каждый день Йозефу делались уколы. Доза ослабленного возбудителя каждый раз возрастала. Под конец прививался уже не ослабленный, а смертельно опасный возбудитель. Перед глазами

Пастера, по свидетельству его биографа, «всё время стоял образ ребёнка, больного, умирающего или в припадке бешенства».

Эти 20 дней ожидания были самыми тяжёлыми в жизни учёного. Пастер почти не спал, отказывался от пищи. Но мальчик остался здоров!

Со всех концов света в Париж потянулись учёные и врачи, создававшие затем у себя на родине пастеровские станции прививок против бешенства. Первая такая станция открылась в России в 1886 г. Ехали к Пастеру и больные люди. Так, в марте 1886 г. прибыла группа смоленских крестьян, покусанных бешеным волком. Мало кто верил в успех лечения, потому что с момента заражения прошло уже 12 дней. Но в результате курса прививок 16 из 19 крестьян были спасены.

Во дворе Пастеровского института по просьбе самого учёного был поставлен памятник второму пациенту Пастера, которому была сделана прививка против бешенства, — мальчику Жюпилю. Он изображён храбро сражающимся с бешеной собакой.

Как уже было отмечено, несмотря на многочисленные научные победы учёного, многие биологи и врачи долго «не прощали» Пастеру его химического образования. Химик вторгся в «заповедную» область живого, победил болезни, с которыми не справлялись врачи. Лишь в возрасте 59 лет Пастер удостоился высшей чести для

французского учёного — был избран в состав Французской академии. Но даже и при этом учёные мужи сумели уколоть Пастера. Они избрали его не за успехи в изучении микроорганизмов, а за его ранние работы по стереохимии. Кто-то распространял списки людей, «убитых Пастером», т. е. погибших, несмотря на его прививки.

Зато среди простых людей популярность Пастера, победившего такую страшную болезнь, как бешенство, была огромна. О нём говорил весь мир. По международной подписке были собраны деньги, на которые в Париже был построен великолепный Пастеровский институт микробиологии, открытый в 1888 г. Но состояние здоровья учёного ухудшилось настолько, что ко времени открытия института он уже не мог работать в лаборатории.

Русский учёный Илья Мечников, работавший вместе с Пастером в последние годы его жизни, назвал победу над бешенством «лебединой песней» Пастера.

28 сентября 1895 г. Луи Пастера не стало.

Климент Тимирязев так писал в своём очерке о смерти Пастера: «И вот перед нами картина, до сих пор невиданная. Сходит в могилу простой учёный, и представители всех стран и народов, правительства и частные лица соперничают в стремлении отдать успокоившемуся работнику последнюю почесть, выразить чувства безграничной, неподдельной признательности».